Принц и нищий [Издание 1941 г.] - Марк Твен

А затем он в тех же лохмотьях шел просить милостыню, выпрашивал несколько фартингов,[5] глодал черствую корку, получал обычную порцию побоев и, растянувшись на охапке вонючей соломы, возвращался в грезах к своему воображаемому величию.

А желание увидеть хоть раз в жизни настоящего принца, живого, из плоти и крови, росло в нем с каждым днем, с каждой неделей и в конце концов заслонило все другие желания и сделалось единственной мечтой его жизни.

Однажды, в январе, он, как всегда, вышел в поход за милостыней. Несколько часов подряд, босой, иззябший, уныло слонялся он вокруг Минсинг Лэйна и Литтл Ист Чипа, заглядывая в окна харчевен и глотая слюнки при виде ужаснейших пирогов со свининой и других смертоубийственных кушаний, выставленных в окне; для него это были райские лакомства, достойные ангелов, по крайней мере судя по их запаху, — отведывать их ему никогда не доводилось. Моросил мелкий холодный дождь; день был тоскливый, пасмурный. Под вечер Том пришел домой такой измокший, утомленный, голодный, что даже отец с бабкой как будто пожалели его, — конечно, по-своему: наскоро угостили его тумаками и отправили спать. Долго боль во всем теле и голод, а также ссоры и драки соседей не давали ему уснуть, но наконец его мысли умчались в дальние, чудесные страны, и он уснул среди принцев, с ног до головы залитых золотом и усыпанных драгоценными камнями. Принцы жили в великолепных дворцах, где толпы слуг склонялись перед ними до самой земли, приветствуя их, или по первому знаку летели исполнять их приказы. А затем, как водится, ему приснилось, что он и сам — принц.

Всю ночь он упивался своим королевским блеском; всю ночь он был окружен знатными лэди и лордами; в потоках яркого света он шествовал среди них, вдыхая чудесные ароматы, наслаждаясь восхитительной музыкой и отвечая на почтительные поклоны расступавшейся перед ним толпы — то улыбкой, то благосклонным кивком.

А утром, когда он проснулся и увидал окружающую его нищету, все вокруг показалось ему в тысячу раз непригляднее. Сердце его горько заныло, и он залился слезами.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Встреча Тома с принцем.

Том встал голодный и вышел голодный из дому, но все его мысли были поглощены призрачным великолепием его ночных сновидений. Он рассеянно брел по Сити, почти не замечая, куда он идет и что происходит вокруг. Иные толкали его, иные ругали, но он был погружен в свои мечты, ничего не видел, не слышал. Наконец он очутился у ворот Тэмпл Бара. Так далеко он никогда не заходил. Он остановился и с минуту раздумывал, куда он попал, потом мечты снова захватили его, и он сам не заметил, как очутился за стенами Лондона. В то время Стрэнд уже не был проселочной дорогой и даже считал себя улицей; впрочем, надо сознаться, то была довольно странная улица, потому что, хотя по одну сторону ее тянулся почти сплошной ряд домов, дома по другой стороне были разбросаны на далеком расстоянии один от другого, — великолепные дворцы богатейших дворян, окруженные роскошными садами, спускавшимися к реке. В наше время на месте этих садов теснятся целые акры угрюмых строений из камня и кирпича.

Том добрался до деревни Черинг и присел отдохнуть у подножья красивого креста, воздвигнутого в давние дни одним развенчанным королем; потом он опять лениво побрел по прекрасной пустынной дороге, миновал роскошный дворец кардинала и направился к другому, еще более роскошному и величественному дворцу — Вестминстерскому. Удивленный и счастливый, глядел он — на эту каменную громаду с широко раскинувшимися, флигелями, на грозные бастионы и башни, на огромные каменные ворота с золочеными решетками, на колоссальных гранитных львов и другие символы английской королевской власти. Неужели его заветная мечта наконец исполнится? Ведь это королевский дворец. Разве не может случиться, что судьба окажется благосклонной к нему и он увидит принца — настоящего принца, из плоти и крови?

По обеим сторонам золоченых ворот стояли две живые статуи — стройные и неподвижные воины, закованные с головы до ног в блестящие стальные латы. На почтительном расстоянии виднелись группы крестьян и городских обывателей, чающих хоть одним глазком увидеть кого-нибудь из королевской семьи. Роскошные экипажи с нарядными господами и такими же нарядными слугами на запятках въезжали и выезжали из многих других ворот дворцовой ограды.

Бедный маленький Том в жалких лохмотьях приблизился к толпе любопытных и медленно, робко прошел мимо часовых; сердце его сильно застучало, и в душе пробудилась надежда. И вдруг он увидел через позолоченные прутья решетки такое зрелище, что чуть не вскрикнул от радости. За оградой стоял красивый, стройный мальчик, смуглый и загорелый от игр и упражнений на воздухе, разодетый в шелк и атлас, сверкающий дорогими камнями; на боку у него висела маленькая сабля, усыпанная самоцветами, за поясом был кинжал; на ногах были изящные сапожки с красными каблуками, а на голове — прелестная алая шапочка с ниспадающими на плечи перьями, прикрепленными крупным драгоценным камнем. Поблизости стояло несколько пышно разодетых господ, — без сомнения, его слуги. О, это, конечно, принц — настоящий, живой принц! Тут не могло быть и тени сомнения. Наконец-то была услышана молитва мальчишки-нищего.

Том стал дышать часто-часто, глаза его широко раскрылись от удивления и радости. В эту минуту его помыслы были полны одним желанием, заслонившим собою все другие: подойти ближе к принцу и всласть насмотреться на него. Прежде чем он сообразил, что он делает, он уже прижался к решетке ворот. Но в тот же миг один из солдат грубо оттащил его прочь и швырнул в толпу деревенских зевак и лондонских лодырей с такой силой, что мальчик завертелся волчком.

— Знай свое место, бродяга!

Толпа загоготали, засмеялась, но маленький принц подскочил к воротам с пылающим лицом и крикнул, гневно сверкая глазами:

— Как смеешь ты обижать этого бедного отрока? Как смеешь ты так грубо обращаться даже с самым последним из подданных моего отца-короля? Отвори ворота, и пусть он войдет!

— Пусть он войдет!

Посмотрели бы вы, как обнажились все головы ветреной изменчивой толпы; послушали бы, как радостно она закричала: «Да здравствует принц Уэльский!»

Солдаты отдали честь алебардами, отворили ворота и снова отдали честь, когда мимо них прошел принц Нищеты в развевающихся лохмотьях и поздоровался за руку с принцем Безграничных Богатств.

— Ты кажешься голодным и усталым, — произнес Эдуард Тюдор. — Тебя обидели. Следуй за мною!

С полдюжины придворных лакеев бросились вперед — уж не знаю зачем; несомненно, они хотели вмешаться и не пустить Тома в королевский дворец. Но принц отстранил их истинно царственным, движением руки, и они мгновенно застыли на месте, как статуи. Эдуард ввел Тома в роскошно убранную комнату во дворце, которую он называл своим кабинетом. По его приказу было принесено угощение; таких кушаний Том в жизни своей не видал, только читал о них в книгах. С деликатностью и любезностью, подобающей принцу, Эдуард отослал слуг, чтобы они не смущали его смиренного гостя своими осудительными взорами, а сам сел рядом и, покуда Том ел, задавал ему вопросы.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Том Кэнти, с вашего позволения, сэр.

— Странное имя.[6] Где ты живешь?

— В Сити, осмелюсь доложить вашей милости. Двор объедков за Обжорным рядом.

— Двор объедков! Еще одно странное имя!.. Есть у тебя родители?

— Родители у меня есть, есть и бабка, которую я не слишком люблю, да простит мне господь, если это грешно… И еще у меня есть две сестры-близнецы — Нэн и Бэт.

— Должно быть, твоя бабка не очень добра к тебе?

— Она ни к кому не добра, смею доложить вашей светлости. В сердце у нее нет доброты, и все свои дни она делает зло.

— Обижает она тебя?

— Лишь тогда она не обижает меня, когда спит или затуманит, свой разум вином. Но как только в голове у нее проясняется, она бьет меня вдвое сильнее.

Покуда Том ел, принц задавал ему вопросы.

Глаза маленького принца сверкнули гневом.

— Как! Бьет? — вскрикнул он.

— О, да! смею доложить вашей милости.

— Бьет! тебя, такого слабенького, маленького! Слушай! Прежде чем наступит ночь, ее свяжут и бросят в Тауэр. Король, мой отец…

— Вы забываете, сэр, что она низкого звания. Тауэр — темница для знатных.

— Правда! Это не пришло мне на память. Но я подумаю, как наказать ее. А твой отец добр к тебе?

— Не добрее моей бабки Кэнти, сэр.

— Отцы, кажется, все одинаковы. И у моего нрав не кроткий. Рука у него тяжела, но меня он не трогает. Хотя на брань он, по правде сказать, не скупится. А как обходится с тобою твоя мать?